Начало всех начал
Как поклонники команды объединились и отправились на первый выезд в Москву, на матч со «Спартаком», а также о том, при каких обстоятельствах был организован легендарный 33-й сектор, рассказывают непосредственные участники событий тех лет: фаны Очки, Шляпа, Длинный и Блондин. Для записи использованы материалы из изданий «Pro Зенит» и «Знамя Зенита», подготовленные Алексеем Антиповым и Виталием Й.
Шляпа: Первый толчок развитию питерского движения фанатов дал приезд фанатов «Спартака» в 1979-м году на стадионе имени Ленина. Мы их увидели, и, видимо тогда нам что-то в душу и запало. Из будущих фанатов я тогда ещё никого не знал, но был уже знаком со многими людьми, которые ходят на матчи и сейчас, но представляют собой простых неорганизованных болельщиков.

Это люди грамотные, любящие футбол. Тогда они собирались под табло, обсудить футбол, посплетничать. Такие сборы болельщиков происходили перед каждым матчем, и были присущи всем футбольным городам: Минску, Одессе и т.д. Но для нашего фан-движения это принципиального значения не имеет, а имеют именно первые приезды спартачей. И как только стадион имени Кирова открылся после Олимпиады, люди стали пытаться организовываться. Одним из первых организаторов был некто Лёха Вельвет. У него была коричневая вельветовая куртка, за которую его так и прозвали. Он очень хорошо рисовал и начал подтаскивать на футбол плакаты, интересные надписи.
Очки: Где-то уже к концу 1979-го на трибунах стали появляться группки ребят – школьники, студенты, сослуживцы — которые пытались болеть активно. Из кричалок были, пожалуй, «Раз, два, три, Зенитушка, дави!», «Эй, «Зенит», давай вперед, Ленинград победы ждет» и самая старая — «Шалалайла».

Началось всё на матче «Зенит» — «Карпаты» 4 июля 1980-го года. Я, например, хожу на футбол с 77-го года. Посещал все матчи на стадионе имени Кирова. Потом в середине 78-го его закрыли на реконструкцию перед Олимпиадой, и матчи перенесли на стадион имени Ленина (нынешний «Петровский»). Там ещё ничего организованного не было.
Длинный: Были какие-то небольшие группки по три, по пять человек. Я помню, была группа из пяти человек, они после матчей ехали в транспорте и пели песню, переделанную из репертуара Лещенко. Из неё я помню только такие слова: «…выпьем за победу мы «Зенита»…» и припев: «Из полей доносится – налей!».

Очки: А потом перед Олимпиадой два матча перенесли обратно на Кирова. 22 июня была игра с «Динамо» Минск – 2:2, и потом 4 июля с «Карпатами». Я сидел за воротами со школьными друзьями, смотрю – на 33-м сидит группа людей человек 20-30, и они орут громче всех, перекрикивают весь стадион.
Длинный: 33-й сектор вообще пошёл с меня. До этого группы болельщиков сидели где угодно. Мы организованно шли после игры с Минском по аллее, и вышли на проспект Динамо. Надо решать, где будем собираться на следующем матче. На центре – не у всех были деньги, поэтому решили садиться на одном из боковых секторов. Я предложил 33-й, т.к. «тридцать три» легко запоминается.

Очки: И вот на «Карпатах» все увидели эту группу, и народ туда повалил. Все так переходят, переходят потихонечку, и я тоже своим ко второму тайму говорю: «Пойдём туда, там веселее, интереснее, покричим!» Таким образом, и возник 33-й сектор. Во 2-ом тайме нас набралось уже где-то полсектора. Когда расходились после матча, кричали: «Давайте будем собираться здесь!»
Затем был перерыв, связанный с Олимпиадой. После перерыва я купил билет на 33-й сектор. Это было 13 августа, матч «Зенит» — «Черноморец». И весь народ, который хотел пошизовать, уже целенаправленно шёл на 33-й, и он практически заполнился. И после этого матча была первая и самая мощная демонстрация. Мы все вывалились со стадиона и пошли по центральной аллее. Народу было порядка тысячи человек. Возникла идея: «Пошли на Невский!». И пошли. Милиция-то была не готова. Они вообще не ожидали, что такое может быть. Мы уже почти прошли Петроградскую сторону, и только тогда понаехали милицейские машины и стали всех разгонять.

Длинный: Никакой политической окраски демонстрация не имела, просто шли и орали про «Зенит». О том, чтобы выступать против системы, тогда никто не задумывался. Жили все примерно одинаково. Все были комсомольцами, и не потому, что так уж боролись за идеи Ленина, а потому что в противном случае даже в ПТУ не принимали, не говоря уже про институт.

Очки: Дальше было ещё два матча. Первый с «Локомотивом». Там ничего особо интересного не было. Просто народу с каждым разом всё прибавлялось. А потом матч с «Шахтёром». Был у нас парень — Лёха Вельвет. Он бегал по сектору с плакатом: «У нашего «Зенита» болельщиков не счесть, пока такие люди, как Казачёнок есть!» А с другой стороны этого плаката он написал: «Кто хочет поехать в Москву на матч «Зенит» — «Спартак», покупайте билеты на 27-й поезд, отправление в 21:47. Встречаемся у бюста Ленина на Московском вокзале». И вот так он по сектору бегал. Потом, когда после матча шли по аллее, он бегал, всем этот плакат показывал. Таким образом и состоялся первый выезд. Все купили билеты на 27-й поезд на канале Грибоедова (тогда в городе была только одна предварительная касса). Поехало нас 44 человека. Я считал сам, лично. Это было 21 сентября. И уже в поезде, когда сели, начали знакомиться друг с другом.

Длинный: Билеты брали именно на 27-й поезд, как будто других поездов и не было. Стоил билет 10 рублей.

Очки: Когда мы ехали на «Спартак», ещё никто друг друга не знал. Ехала просто группа болельщиков. Даже никакого разговора о том, что мы фанаты. Мы даже слово такое еще не употребляли. Ни шарфов, ничего не было. Один Шляпа был в шляпе, за что и получил свою кликуху.

Блондин: Появлению фан-движения в Ленинграде способствовали не только общественные, но и футбольные причины. В команду стали возвращаться футболисты – Казаченок, например, вернулся из Москвы. Раньше такое практически невозможно было. Плюс свои воспитанники, поставленная игра. «Зенит» захотелось видеть не только дома, но и на выезде. Тем более в конце года, когда мы реально стали претендовать на медали. Так к первому выезду и подошли.

В «Лужниках» купили билеты на трибуну «Б». Оказалось, что это самое «вражье логово». Получилось и смешно, и грустно. В нас летело все подряд, оскорбления сыпались. Потому что когда спартачи приезжали в Ленинград, им здорово доставалось. Когда они уходили с трибун, за ними по полстадиона снималось! Тогда, в Москве, мы впервые почувствовали себя настоящими фанатами и стали задумываться о выездных проблемах, когда ты приезжаешь в другой город, а тебя там могут попросту убить. Испытав, что такое выездной фанатизм, на своей шкуре, мы поняли, что фанаты должны друг с другом договариваться.

Очки: Приехали в Москву в 5 часов утра. Там разделились на 2 компании. Человек 15 поехало по своим делам, а основная группа, человек 30, – в центр. Съездили на Красную Площадь, там пива чешского попили. Потом поехали в «Лужники». У нас было 2 знамени зенитовских и плакат «ЗЕНИТ – чемпион!».
Шляпа: Если вспоминать первый выезд, то очень эффектно смотрелось наше посещение ВДНХ и конкретно отдельной выставки ЛОМО. «Зенит» тогда представлялся заводской командой Ленинградского оптико-механического объединения. Все футболисты там числились и получали зарплату. Когда мы приехали в Москву, мы позавтракали, прогулялись через улицу Кирова до Красной площади, потом заехали в Лужники, купили билеты на матч и покатили на ВДНХ, погулять, себя показать. А люди, которые на этой выставке работали, все питерские. Ну и давай удивляться: «Что? Из Питера? На футбол?» Конечно, тогда это для всех было нонсенсом, но восприняли наше появление с большим энтузиазмом. В общем, полный восторг!

Очки: Дальше у нас был домашний матч «Зенит» – ЦСКА. На этом матче договорились ехать на «Торпедо». Пришли на сектор: «Кто поедет на «Торпедо»? Встречаемся снова на вокзале».

Длинный: Мы тогда уже познакомились более-менее. Поехало 7 человек. Восьмой – Шляпа. Это уже был первый выезд на собаках. И первый организованный выезд. Все уже знали друг друга и договорились конкретно, кто, где и во сколько встречается. Уже знали 5 электричек, на которых мы поедем: Ленинград – Малая Вишера, Малая Вишера – Окуловка, Окуловка – Бологое, Бологое – Калинин (нынешняя Тверь) и Калинин – Москва. А половина из тех, кто ездил на «Спартак», вообще куда-то исчезла и больше не ездила. Зато оставшаяся половина стала основой 33-го сектора...

В следующей записи поговорим о выездах в Вильнюс, "заграницу Советского Союза".
Made on
Tilda